Сотник. Беру все на себя - Страница 69

«Ага! Тебя ж тоже тогда, за болотом, конь с дороги унес. И тоже угробился…».

— Старшина! — Мишка даже не обернулся на Дмитрия, продолжая сверлить взглядом Варлама.

— Здесь, господин сотник!

«Ну да, ты-то всегда на месте и при деле».

— По возвращении на базу, наказать обоих за небрежение и невнимание!

— Слушаюсь, господин сотник!

— А ты… — Мишка ткнул указательным пальцем в сторону Киприана — запомни: кроме всего прочего, ты теперь Академии Архангела Михаила еще и коня должен. И не какую-нибудь клячу, а строевого — какой у тебя был!

Киприан метнулся зрачками туда-сюда, словно надеясь на помощь окружающих, а потом уставился в землю.

— Не слышу ответа! — продолжил орать Мишка. — Язык проглотил?

— Слушаюсь, господин сотник.

— Седлать заводного! Бегом!

Киприан рванул с места, кажется, даже не соображая, в какую сторону надо бежать.

— Куда? Стоять! Стоять, я сказал! — Мишка цапнул свернутый кольцами кнут. — Куда без седла поперся?

Отрок замер, и по всему было видно, что он вообще перестал хоть что-то соображать. На выручку ему пришел Варлам, до того торчавший чурбан-чурбаном — сначала взбодрил подчиненного подзатыльником, потом сунул ему в руки седло со сбруей, и наконец, пинком под зад, отправил в нужном направлении.

— Ну, вот, раньше бы так. — Мишка принялся пристраивать кнут на место. — Глядишь, и в болоте бы не искупался, и коня бы сберег. Продолжать движение!

«Варлам… вот ведь наказание бог послал. Ну не лежит к нему душа, хоть ты тресни! А как младший командир, хорош, ничего не скажешь. Вот и сейчас действовал в лучших сержантских традициях — убрал бестолкового подчиненного с глаз разгневанного начальства. Ну, не так уж и бестолков отрок Киприан, во всяком случае, никакой особой дуростью среди остальных отроков не отличается, однако так уж устроен человеческий организм — есть только два вида реакций на опасность. Первая — драться или убегать. В этом случае надпочечники впрыскивают в кровь адреналин, который возбуждает все и вся. Вторая — спрятаться и не привлекать к себе внимания. В этом случае… м-да, не помню, но тоже что-то там вырабатывается и впрыскивается в кровь, отчего человек впадает в ступор. Киприан ни драться с сотником, ни убегать от него, конечно же, не мог, оттого и превратился в воплощенный тормоз. А вот Варлам… либо ему начальственный гнев вообще фиолетово, либо он возбудился — меня ни обругать, ни стукнуть, конечно не осмелился, и отыгрался на подчиненном, действуя при этом вполне осмысленно.

М-да, сколько в армии родилось анекдотов про старшин-сверхсрочников, да про прапорщиков, как их порой ненавидят рядовые солдатики-срочники, какие клички у них — на флоте „сундук“, в армии „кусок“. Не без причин — пузатые завскладами этого вполне заслуживают, но вот строевые… Мужик, который понял службу „насквозь“ и при этом одинаково не боится ни своего начальства, ни вражеского танка. Вот такой и должен командовать рядовыми. Как говорил маршал Жуков: „В армии два командира — я и сержант“. Похоже, Варлам таким, вот, постепенно и становится. Тогда — в походе за болото — меня выручил, и на Пинских причалах…».

Среди пропавших без вести во время угона ладей из Пинского речного порта был и Варлам. С него, по сути, все и началось. Отрок Прокопий, бежавший одним из последних, не заметил в темноте, что причальная линия прерывается и начинается необорудованный берег, упал и сломал ногу. Варлам услышал его вскрик, вернулся (!), нашел Прокопия в темноте (!), и попытался волочь того на себе, но втащить на причальный настил не смог. Не бросил раненого, хотя уже поднялся шум и вот-вот могли нагрянуть полочане. Подал свистом сигнал о помощи, старшина Дмитрий этот свист услышал, правильно понял, и пришел на помощь с еще двумя отроками. Тут, правда, Варлам сплоховал — чуть не пристрелил Дмитрия, приняв в темноте за врага. Ну, «чуть-чуть» не считается — темнота, нервы. Главное — не бросил товарища и защищал его, что называется, «до последнего».

Пока разбирались, кто свой, кто чужой, пока втаскивали Прокопия на причал, опоздали — последняя ладья уже отвалила от берега, а факелы полочан приближались сразу с двух сторон. Дмитрий принял решение уходить вплавь на другой берег Пины. Как тащить вплавь парня со сломанной ногой, Мишка, откровенно говоря, представлял себе плохо, но ребята справились. Утопили три шлема и один самострел, чудом не были замечены с первых лодок погони, но до противоположного берега добрались. Варлам, к стати, и шлем, и самострел сохранил. Там добрались до опушки леса, прикрутили к сломанной ноге Прокопия пару палок (спасибо урокам Юльки), и остались, трясясь от холода, дожидаться рассвета.

Утром соорудили носилки для Прокопия и двинулись в сторону Припяти. Сначала залезли в какое-то болото, потом, пытаясь это болото обойти, застряли в буреломе… голодные, замерзшие, сутки не спавшие, ослабевшие. В середине дня Дмитрий (ну нет цены парню!) умудрился подстрелить зайца. Накопали съедобных корешков (спасибо урокам Стерва), плюнули на осторожность и зажарили заячью тушку на костерке. Подсушили одежду, обогрелись, наглотались полусырого мяса с корешками и… уснули — что возьмешь с мальчишек после таких-то приключений?

Проснувшийся первым Дмитрий, уже в сумерках, растолкал остальных, но таскаться в темноте с носилками по незнакомому лесу поостереглись. Утром на разведку отправили Варлама (опять Варлам!). Наразведывал он, правду сказать, немого — посланные на поиски пропавших отроков люди Трески отловили младшего урядника, повязали, наградив в процессе, парой тумаков, чтобы не рыпался (а рыпался Варлам очень активно), и только потом стали выяснять: кто таков, что здесь делает и где остальные? Дальнейшее уже было делом техники.